Разве я не хорошенькая? - Страница 44

— Да, я все о тебе знаю. И о твоей новой работе, дающей приличный доход. Одного только я не знаю, Карлос, как тебе все это удалось? В тот день, когда мы хоронили Каталину, ты был мертвецки пьян, жалкое подобие человеческого существа, без гордости, без чести, без совести. — Жаклин гневно сверкнула глазами.

— Что ж, я принимаю твои упреки. Ты совершенно права, Ху… Жаклин. Именно таким я и был. Не мог справиться с болезнью Каталины, с ее страхами. Я вообще не имел права жениться на ней, раз не смог обеспечить ей ту жизнь, что обещал. Да, это было проявлением моей слабости, но я всегда был слаб в отношении Каталины. Я так любил ее, что не мог идти против ее желаний. Особенно после того, как потерял работу. Я чувствовал себя таким… бессильным и таким бесполезным. Выпивка казалась легким путем к забвению, вот я и пошел по этому пути. Пошел и позволил тебе нести груз, который был моим…

— Не понимаю, что ты там бормочешь, — снова оборвала его Жаклин. — О каких страхах ты говоришь? Каталина в жизни своей ничего не боялась. Она была самой храброй на свете женщиной. Даже когда умирала! Намного храбрее, чем я. И в тысячи раз храбрее, чем ты!

— Да, этого у нее было не отнять. Только это не та храбрость, что требовалась.

— Говори, говори! Что бы ты ни утверждал, только ты виноват в ее смерти. Если бы ты хоть раз отвел ее к приличному врачу, она могла бы жить до сих пор!

— Так ты думаешь, я не хотел этого? Я умолял ее, в ногах валялся, чтобы она обратилась за медицинской помощью. Она отказалась наотрез. Каталина не желала иметь ничего общего с врачами. С тех пор как потеряла ребенка…

— Потеряла ребенка? Но ведь она…

— О да, ей так и не удалось родить своего малыша. Поэтому-то мы так и привязались к тебе, Хуанита, — со слезами в голосе сказал Карлос. — Когда Каталина забеременела в первый раз, врач, который наблюдал за ней, оказался не очень добросовестным и не обратил должного внимания на тревожные симптомы. Она скрывала это от меня, не хотела волновать, только перед каждым визитом нервничала все больше и больше. Потом… — Карлос с трудом сглотнул, — потом у нее произошел выкидыш. После этого у Каталины что-то случилось с рассудком. Она начала многого бояться — больших городов, толпы… Мы продолжали жить здесь, в Хуаресе, потому что он такой маленький, такой заброшенный. Я тогда еще мог перебраться хотя бы в Эль-Пасо, найти приличную работу, но она категорически отказывалась. Часть ее страхов осталась при ней на всю жизнь, особенно в отношении врачей. Даже нашего местного доктора она избегала всеми правдами и неправдами. Ты ведь помнишь его, Хуанита? Док Муньядо? Каталина всегда водила тебя к нему, но сама категорически отказывалась обращаться за помощью. После первого выкидыша мы не оставили попыток родить ребенка, но все повторилось снова, на четвертом месяце… Она худела, чувствовала себя все хуже и хуже. После третьего выкидыша я стал умолять ее показаться врачу, провести анализы. Все было бесполезно. Каталина сказала, что знает, как справиться с бедой, и обратилась к местной знахарке. Ей и правда стало лучше на некоторое время, только больше она уже не беременела… А после того, как я потерял работу, ее самочувствие стало хуже некуда. Я видел, что она серьезно больна, но ничего не мог поделать…

Жаклин едва верила своим ушам.

— Но, Карлос, Каталина говорила мне, что ходила к врачу и тот заявил, что ничем не может ей помочь. А когда я спросила, почему ты не отвез ее в Мехико-Сити к специалисту, сказала, что на это не было денег.

Лицо Карлоса исказилось от ужаса.

— Не может быть, Хуанита, девочка! Она не могла так говорить! Да я бы тут же отвез ее, стоило ей только попросить… Док Муньядо устроил бы это с легкостью. У меня же было пособие, ей полагалось бесплатное лечение… Нет, она просто отказывалась ехать. Она отказалась даже переехать в другой город, где я мог найти работу! Нет, ее страх перед непривычным миром и врачами были сильнее страха смерти, поверь мне, малышка!

— Но… но это же сумасшествие какое-то! — ломая руки, воскликнула Жаклин.

— Да… Да, знаю. Думаю, так оно и было, по крайней мере к концу. Я и сам едва не сошел с ума, глядя, как она умирает в кошмарных, нечеловеческих муках, без всякой помощи… Ты ведь не знала, девочка, но, когда тебя не было рядом, она вцеплялась в мою руку и рыдала, умоляя оставаться с ней… и ничего не делать… Да тогда я уже и не мог ничего сделать. Ты и сама это хорошо знаешь. Только достал у дока Муньядо морфию, чтобы немного облегчить ей боли… После того как она умерла, после похорон, когда ты уехала, не сказав мне ни единого слова… — Голос Карлоса прервался. Он тяжело вздохнул, потом продолжил: — Я тогда проглотил разом все оставшиеся таблетки, запил их бутылкой текилы и сам едва не отправился за ней следом. Но док Муньядо спас меня, потом привел ко мне социального работника… Так полагается при всех случаях попытки самоубийства. Она… она оказалась очень доброй, отзывчивой женщиной. Все поняла и помогла мне вернуться к нормальной жизни. А потом я перебрался в Эль-Пасо, стал посещать Общество анонимных алкоголиков, нашел хорошую работу, затем вернулся за Марией и женился на ней.

Жаклин слушала молча, не зная, что сказать. История, рассказанная Карлосом, помогала многое понять, но ей было непросто расстаться с привычной ненавистью к мужчине, который стоял перед ней, виновато опустив голову.

— Что ж, я рада, что у тебя сейчас все хорошо, — выдавила наконец Жаклин. Но глаза Карлоса были такие грустные, что она едва не возненавидела саму себя.