Разве я не хорошенькая? - Страница 12

— Избавься от нее, Рей. Брось ее. Разведись, — меж тем уговаривал его Вудроу. — Ей очень повезет, если удастся вырвать у тебя хоть цент, если ты в суде представишь собранные мной доказательства.

Да, конечно, Вудроу прав, стопроцентно прав. Но Реймонд Кармайкл знал, что пока так не поступит… Потому что не может?

Его рука сама собой опустилась к карману и нащупала лежащий там футляр. И Реймонд внезапно ощутил, что его сердце, всего мгновение назад разбитое на тысячу мелких осколков, вдруг соединилось, будто сцементировалось, чтобы выжить под влиянием эмоций более сильных, чем предыдущие отчаяние и тоска. Теперь его вела ненависть, непримиримая ненависть, в которую обратилась его пылкая страстная любовь к прелестной Жаклин.

Нет, он пока еще не будет избавляться от своей очаровательной, пленительной, соблазнительной супруги. Она должна расплатиться с ним и за колье, и за все, что он потратил на нее. Этого требовала его мужская гордость. На этом настаивала его попранная честь. К этому взывала ненависть.

Каким же она выставила его дураком! Глупым, слепым, самодовольным дураком! С самого начала, с самой первой минуты она играла на нем, как на послушной скрипке, искусной рукой мастера. Конечно, когда она убежала с той вечеринки, это было частью ее плана так же, как и видимое нежелание встречаться с ним. Но то, как она отвергла его откровенные домогательства даже после того, как уже начала принимать его приглашения, было решительно удачнейшим ходом!

Реймонд буквально корчился в муках оскорбленного самолюбия, вспоминая ощущение триумфа, когда Жаклин наконец-то сказала «да» на его предложение стать законной миссис Кармайкл. Но триумф-то был ее и только ее!

Как она, должно быть, смеялась у него за спиной, когда он решил не спать с ней до их первой брачной ночи. Ее «нервная» дрожь, когда она подошла к кровати в белой рубашке, скорее всего, была с трудом сдерживаемым хохотом ликования. А уж что до бешеной страсти, проявленной ею в ответ на его любовный пыл…

Ну ничего, по крайней мере, он будет смеяться последним. Посмотрим, какова будет ее способность к притворству в течение следующего месяца. Потому что он собирался дать себе — и ей тоже — один месяц.

Его рот начал кривиться в жутковатой ухмылке, когда он представил все то, что ждет их обоих. Придется ей постараться, чтобы сделать вид, будто она наслаждается, как и подобает алчному, корыстному существу.

— Ты не собираешься разводиться с ней? — спросил Вудроу с нескрываемым изумлением в голосе.

Реймонд отодвинул второй бокал виски — опьянение никак не подходило к его нынешним планам — и повернулся к кузену.

— Нет, — ответил он угрожающе-спокойным голосом. — Пока еще нет. Но ты можешь не волноваться: ребенка не будет. — Не только Жаклин умеет лгать и обманывать.

Вудроу нахмурился, глядя на мрачное лицо перед собой.

— Не знаю даже, кого больше жалеть, тебя или Жаклин.

— О, на твоем месте я не стал бы тратить на нее благородное сострадание.

— Но ты ведь не сделаешь ничего глупого, правда, Реймонд?

— Глупого?

— Ну да, глупого. Например, не придушишь ее, занимаясь любовью?

Реймонд холодно рассмеялся.

— Неужели ты и правда думаешь, что я готов отправиться за решетку из-за этой маленькой шлюшки? Будь спокоен. Моя месть, какой бы она ни была, никогда не перейдет дозволенные законом рамки. Я могу держать себя в руках. — Реймонд слез с высокого табурета и опустил тяжелую ладонь на плечо кузена. Он хотел сделать этакий уверенный жест, но обнаружил, что нуждается в опоре — ноги плохо повиновались ему. — Не тревожься за меня, Вудроу. Я переживу это. Что ты собираешься делать завтра?

— Завтра? Ммм… завтра я собирался поехать на скачки.

Реймонда удивил ответ кузена. Раньше ему приходилось буквально силком тащить его на ипподром, когда приходила охота поразвлечься.

— Но ты же не любишь, скачки.

— Да, но Мадур выставляет несколько своих лошадок и считает, что у них неплохие шансы. Не худшее времяпрепровождение в воскресный день, — немного уныло пояснил Вудроу. — А что?

— Я хотел заскочить к тебе и забрать отчет и пленки… Слушай, может, ты сам забросишь их мне по пути на ипподром?

— Не уверен, что это хорошая идея, по крайней мере, пока ты немного не успокоишься.

— Я в высшей степени спокоен, — отрезал Реймонд. — Завези их, ладно?

Вудроу вздохнул, потом неохотно согласился.

— Ладно.

— И если встретишься с Жаклин, когда заглянешь ко мне, постарайся сделать вид, что она тебе нравится. Используй хоть каплю своего природного обаяния.

Вудроу пожал плечами.

— Если ты настаиваешь…

— Да, настаиваю. А теперь мне пора. Возможно, Жаклин дожидается моего возвращения в лучших традициях преданной жены… Не хотелось бы, чтобы ее старания пропали даром.

Его кузен снова нахмурился.

— Послушай, Реймонд Кармайкл, мне не нравится, как ты ведешь себя. Это не ты. Временами тебе случается бывать несколько самодовольным и напыщенным, но в основном ты отличный парень, а это о многом говорит, если учесть, что ты миллионер и крутой бизнесмен. Да, ты расстроен, ужасно расстроен и имеешь на это полное право. Но ты не в состоянии сейчас как следует думать.

Реймонд горько рассмеялся. Сердце лежало в груди как большой холодный камень.

— Я сейчас думаю намного лучше и яснее, чем в последние несколько месяцев.

— Возможно, ты и прав. Но вот твой план действий совершенно неверный. Месть никогда и никому не приносит ничего хорошего. Это не только разрушительное, но и крайне саморазрушительное чувство. Поверь мне. Я знаю, что говорю. Просто избавься от нее, и все.